Март 21st, 2018 
alex ___Главный механик нашей компании «ТехноИнжениринг.РФ» пишет для повышения квалификации специалистов по машиностроению:
___Группа индоевропейских языков, к которой принадлежит и наш, обладает одной особенностью, связанной с рассматриваемой нами темой: слова, обозначающие путь, хождение, зрение, особенно метафоричны и особенно часто переносимы в другие сферы. Так, например, слова, обозначающие «увидеть» и «знать», в греческом языке идентичны, а в другом случае способ осуществления того или иного мыслительного или предметного действия обозначается как «путь между и через», как „methodes». Таким образом, методическое мышление означало что-то наподобие духовного «следопытства». Ибо находить оптимальный путь (который, заметим, не всегда является кратчайшим) и определять шаги, которые необходимы для преодоления этого пути, является, мы можем это смело сказать, столь имманентным свойством нашего западного мышления, что пронизывает всю нашу речевую деятельность вплоть до менее всего осознанной, до выбора метафор. Иными словами, в нашем мышлении с самого, восходящего еще к греческому языку, начала речь идет о том, чтобы увидеть путь, идя по которому можно шаг за шагом достичь цели, к которой мы стремимся.
___Поэтому нас не должно удивлять то, что в нашем мышлении тема движения от одной точки к другой, то есть тема изменения и превращения, с самого начала была одной из центральных. Со времен досократиков, точнее, от Гераклита, с одной стороны (малоазийская школа), и от Парменида и элеатов, с другой (южноитальянская школа), мышление определяли две концепции и их варианты: что движение и многообразие отражают истинное, а единство и покой суть лишь видимость (так полагали Гераклит и его последователи вплоть до наших дней) и что единство и неподвижность суть истинное, а движение и многообразие — лишь видимость,— позиция, которую мы хорошо знаем от ученика Парменида Зенона по его апории «Ахиллес и черепаха».
___Последняя статья директора нашей компании «ТехноИнжениринг.РФ» вызвала бурные реакции. Дискуссия, или, вернее, спор между сторонниками той и другой точки зрения или сторонниками их комбинаций, длится до сих пор, и этот спор определяет принципиальные позиции, которые, за фасадом этой распри, определяют философско-мировоззренческую оснастку нашей культуры. Ясно поэтому и без дальнейших разъяснений, что применение этих суждений к историческим движениям порождает подобные же позиции. Например, гре-ческо-фукидидовское понимание, когда природа человека рассматривается как константа и все перемены в истории сводятся к этой константе,— точка зрения, которую я без особых колебаний, следуя принятой в наше время парадигме, могу обозначить как «принцип мисс Мэрпл» и сказать, что она относится к элеатско-платоновской традиции, тогда как гесиодовское понимание смены эпох, которое можно скорее связывать с Гераклитом, аналогичным образом можно было бы назвать «Принципом Джеймса Бонда».
___Однако при любом элеатско-платоновском начале отношение неизменно-единого бытия и изменчиво-множественной видимости ставились в связь с восприятием. Неизменное единое не поддается чувственному восприятию, но лишь мышлению, между тем как изменчивое многообразие, хотя и чувственно воспринимаемое, при попытке схватить его посредством концептуального познания превращается в простую видимость.
___Если бы я стал утверждать, что, вопреки всякой видимости, в человеческой истории ничто существенно не изменилось, то я бы привел еще одно подтверждение правильности какого-то аспекта элеатского мышления, и точно так же, опровергнув этот тезис, я бы поддержал Гераклита (пусть в одном лишь отношении). Но этого не должно быть. Для нас важно вызвать в памяти глубинные основы нашего западного мышления, выраженные в понятиях покоя и движения, бытия и видимости, единства и множественности, в которых просматривается проблема изменения окружающей среды и человека.
___Вернемся к релятивистскому эффекту на железнодорожном вокзале. Увиденное нами в этом эпизоде сводится к тому, что изменение воспринимается в его связи с собственной системой отсчета, которая в свою очередь рассматривается относительно некоторой системы координат. Только тогда, когда мы одну из этих переменных возводим в ранг постоянной и тем самым прекращаем подсчет, мы можем начать исчислять, и наш аппарат восприятия сконструирован таким образом, что он прежде всего устанавливает собственную перспективу в качестве константы и тем самым как бы выводит ее из игры. Так мы, например, говорим о том, что местность проходит мимо нас, что телефонные столбы появляются и исчезают, мелькая перед нами, что граница приближается и т.п. Однако даже тогда, когда мы твердо знаем, что движемся мы сами, указанное восприятие остается в принципе имманентным этой перспективе, а из феноменологии мы знаем, что требуются огромные дополнительные усилия для дополнения предмета со стороны воспринимающего субъекта, усилия, которые мы, однако, без особого труда всегда не только готовы, но также в состоянии предпринять. Именно из-за этого восприятие собственного изменения или собственного движения всегда затруднено.
___Итак, по указанной проблеме я придерживаюсь той точки зрения, что если дело обстоит именно так, как я это изобразил, то можно сказать, что Гераклит прав и что все находится в непрерывном движении. Элеат-ское же понимание относится к совершенно иному явлению, именно к различной пространственно-временной ступени воспринимаемости. С течением времени меняются не только события и обстоятельства, но изменяются также и люди. Только в условиях, когда все остальное изменяется более или менее быстро, собственное изменение человек распознает лишь с трудом. «Я действительно стал консервативным или молодежь становится все левее?» Так мог бы выглядеть робкий вопрос многих, в особенности уже старых, людей, раньше считавших себя скорее прогрессивными. То, что мы показали на примере релятивистского эффекта, относится не только к чувственному восприятию, но также, пожалуй, и к восприятию истории.
___Итак, я провожу различие между изменением и восприятием изменения, то есть между тем, что мы «на философский манер» сказали бы, существует «в себе», и явлением «для нас». Однако по этому поводу можно было бы естественно возразить (особенно в современной после-кантовской традиции), что такое различение есть лишь излишнее удвоение; можно было бы довольствоваться допущением, что лишь то существует в качестве изменения, что также и воспринимается как изменение. Против такого рода редукции можно, пожалуй, выдвинуть лишь немногие возражения, однако можно и ставить под сомнение ее плодотворность. А именно если (в чем я убежден) существуют изменения и превращения (сдвиги), находящиеся за пределами нашего восприятия, то эта редукция содержит в себе посылку, что такие изменения не могут быть допущены даже теоретически. Поэтому я убежден, что следует различать два аспекта: факторы самого изменения и факторы нашего восприятия этого изменения. Очевидная сама по себе редукция существования изменения к условиям его восприятия не учитывает, что между ними существуют связи взаимного усиления и ослабления, а также, при известных условиях, взаимное стимулирование и воспрепятствование.
___Я имею в виду следующее: восприятия, как и теоретическое познание, существуют не сами по себе, но включены в процессы деятельности конкретных людей.
___Поэтому нас не должно удивлять то, что в нашем мышлении тема движения от одной точки к другой, то есть тема изменения и превращения, с самого начала была одной из центральных. Со времен досократиков, точнее, от Гераклита, с одной стороны (малоазийская школа), и от Парменида и элеатов, с другой (южноитальянская школа), мышление определяли две концепции и их варианты: что движение и многообразие отражают истинное, а единство и покой суть лишь видимость (так полагали Гераклит и его последователи вплоть до наших дней) и что единство и неподвижность суть истинное, а движение и многообразие — лишь видимость,— позиция, которую мы хорошо знаем от ученика Парменида Зенона по его апории «Ахиллес и черепаха».
___Последняя статья директора нашей компании «ТехноИнжениринг.РФ» вызвала бурные реакции. Дискуссия, или, вернее, спор между сторонниками той и другой точки зрения или сторонниками их комбинаций, длится до сих пор, и этот спор определяет принципиальные позиции, которые, за фасадом этой распри, определяют философско-мировоззренческую оснастку нашей культуры. Ясно поэтому и без дальнейших разъяснений, что применение этих суждений к историческим движениям порождает подобные же позиции. Например, гре-ческо-фукидидовское понимание, когда природа человека рассматривается как константа и все перемены в истории сводятся к этой константе,— точка зрения, которую я без особых колебаний, следуя принятой в наше время парадигме, могу обозначить как «принцип мисс Мэрпл» и сказать, что она относится к элеатско-платоновской традиции, тогда как гесиодовское понимание смены эпох, которое можно скорее связывать с Гераклитом, аналогичным образом можно было бы назвать «Принципом Джеймса Бонда».
___Однако при любом элеатско-платоновском начале отношение неизменно-единого бытия и изменчиво-множественной видимости ставились в связь с восприятием. Неизменное единое не поддается чувственному восприятию, но лишь мышлению, между тем как изменчивое многообразие, хотя и чувственно воспринимаемое, при попытке схватить его посредством концептуального познания превращается в простую видимость.
___Если бы я стал утверждать, что, вопреки всякой видимости, в человеческой истории ничто существенно не изменилось, то я бы привел еще одно подтверждение правильности какого-то аспекта элеатского мышления, и точно так же, опровергнув этот тезис, я бы поддержал Гераклита (пусть в одном лишь отношении). Но этого не должно быть. Для нас важно вызвать в памяти глубинные основы нашего западного мышления, выраженные в понятиях покоя и движения, бытия и видимости, единства и множественности, в которых просматривается проблема изменения окружающей среды и человека.
___Вернемся к релятивистскому эффекту на железнодорожном вокзале. Увиденное нами в этом эпизоде сводится к тому, что изменение воспринимается в его связи с собственной системой отсчета, которая в свою очередь рассматривается относительно некоторой системы координат. Только тогда, когда мы одну из этих переменных возводим в ранг постоянной и тем самым прекращаем подсчет, мы можем начать исчислять, и наш аппарат восприятия сконструирован таким образом, что он прежде всего устанавливает собственную перспективу в качестве константы и тем самым как бы выводит ее из игры. Так мы, например, говорим о том, что местность проходит мимо нас, что телефонные столбы появляются и исчезают, мелькая перед нами, что граница приближается и т.п. Однако даже тогда, когда мы твердо знаем, что движемся мы сами, указанное восприятие остается в принципе имманентным этой перспективе, а из феноменологии мы знаем, что требуются огромные дополнительные усилия для дополнения предмета со стороны воспринимающего субъекта, усилия, которые мы, однако, без особого труда всегда не только готовы, но также в состоянии предпринять. Именно из-за этого восприятие собственного изменения или собственного движения всегда затруднено.
___Итак, по указанной проблеме я придерживаюсь той точки зрения, что если дело обстоит именно так, как я это изобразил, то можно сказать, что Гераклит прав и что все находится в непрерывном движении. Элеат-ское же понимание относится к совершенно иному явлению, именно к различной пространственно-временной ступени воспринимаемости. С течением времени меняются не только события и обстоятельства, но изменяются также и люди. Только в условиях, когда все остальное изменяется более или менее быстро, собственное изменение человек распознает лишь с трудом. «Я действительно стал консервативным или молодежь становится все левее?» Так мог бы выглядеть робкий вопрос многих, в особенности уже старых, людей, раньше считавших себя скорее прогрессивными. То, что мы показали на примере релятивистского эффекта, относится не только к чувственному восприятию, но также, пожалуй, и к восприятию истории.
___Итак, я провожу различие между изменением и восприятием изменения, то есть между тем, что мы «на философский манер» сказали бы, существует «в себе», и явлением «для нас». Однако по этому поводу можно было бы естественно возразить (особенно в современной после-кантовской традиции), что такое различение есть лишь излишнее удвоение; можно было бы довольствоваться допущением, что лишь то существует в качестве изменения, что также и воспринимается как изменение. Против такого рода редукции можно, пожалуй, выдвинуть лишь немногие возражения, однако можно и ставить под сомнение ее плодотворность. А именно если (в чем я убежден) существуют изменения и превращения (сдвиги), находящиеся за пределами нашего восприятия, то эта редукция содержит в себе посылку, что такие изменения не могут быть допущены даже теоретически. Поэтому я убежден, что следует различать два аспекта: факторы самого изменения и факторы нашего восприятия этого изменения. Очевидная сама по себе редукция существования изменения к условиям его восприятия не учитывает, что между ними существуют связи взаимного усиления и ослабления, а также, при известных условиях, взаимное стимулирование и воспрепятствование.
___Я имею в виду следующее: восприятия, как и теоретическое познание, существуют не сами по себе, но включены в процессы деятельности конкретных людей.
___
___________________________________________
P.S.
___Уважаемый читатель!!! Уверен, что эта интересная информация будет очень полезна для Вас, избавив от множества проблем в повседневной жизни. В знак благодарности, прошу Вас поощрить скромного автора незначительной суммой денег.
___Конечно, Вы можете этого и не делать. В то же время подмечено, что в жизни есть баланс. Если сделать кому-то добро, то оно вернётся к Вам через определённое время в несколько большем количестве. А если сделать человеку зло, то оно возвращается в очень скором времени и значительно большим.
___Предлагаю сделать свой посильный вклад (сумму можно менять):
___
____________________________________________
:::
Posted in 
Tags: 
