Апрель 29th, 2018 
alex ___Генеральный директор нашей компании «ТехноИнжениринг.РФ» пишет для повышения квалификации специалистов:
___Далее, вместе с этим мы с вами фиксируем и то, что, оказывается, есть какое-то различение всеобщего содержания как предмета и всеобщей формы мысли как формы этого содержания. Но где это различение: в нашей голове или в самом предмете? Первое, что здесь можно сказать: конечно, это различие существует прежде всего для нас, размышляющих о том, каково здесь содержание и какова форма единства мышления и бытия. Но этого мало. Оказывается, что это отношение формы и содержания одновременно есть и противоречие в себе. Это крепкий орешек на зубок как раз спорящим последние двадцать лет о том, где находится идеальное: в голове или в материи. Несмотря на то что здесь имеется всеобщее единство с самим собой не расчленённой в себе самой субстанциональности единства мышления и бытия, тем не менее в себе здесь есть различие бытия и мышления, субстанции и мышления. Это различие следует из того, что само это единство как содержание мы определили как всеобщее простое, всеобщее непосредственное. Всеобщее-то выступает исключительно в определениях мышления, это как туристическая страховка, которая необходима каждому путешественнику. Притом возьмите у содержания момент всеобщего и скажите, а чем же это содержание как всеобщее отличается от самой формы мышления? Различений нет. Значит, всеобщность непосредственного и есть это мышление в себе, которое присутствует в этом содержании, — не непосредственность, не простота; это содержание — простота, а форма всеобщности и есть это мышление в себе в субстанциональном содержании. Значит, основное противоречие, которое содержится здесь лишь в зародыше, есть изначальное противоречие, и состоит оно в том, что содержание, с одной стороны, просто, непосредственно, а с другой стороны, всеобще. Это и есть исходный пункт противоречия, то есть содержание различено в себе самом и в то же время просто в этом различении.
___Это чрезвычайно трудный пункт. Это тот пункт, над которым бился Лейбниц, стараясь раскрыть природу монады как зеркала Вселенной: монада проста, а с другой стороны, должна быть различённой, а иначе как же она будет зеркалом Вселенной?! А это, в общем-то, серьёзная похвала Лейбницу, который бился над чрезвычайно важной проблемой: каким образом сохранить всеобщность и одновременно простоту этой всеобщности. Ведь всеобщность означает то, что никаких исключений быть не может, но, хотя это есть всеобъемлющее, оно должно быть одновременно простым. Отсюда и выражение, что «монада — зеркало Вселенной», как многократно говорит Лейбниц. А у нас хотят монаду представить в виде петуха, булыжника, куска гранита и так далее. Да разве об этих чувственных вещах идёт речь?! Лейбниц настолько хорошо осознавал, в чём тут дело, что не допустил даже математических определений для природы монады. Сюда не подходит даже определение математической точки. Почему? Потому что Лейбниц знал элеатов, которых не знают современные работники философии. Точка ещё имеет отношение к чувственной всеобщности, а не к всеобщности, снявшей всё чувственное.
___Тогда встаёт вопрос: «Что представляет собой этот исходный пункт в отношении дальнейшего?» Исходный пункт есть прежде всего субстанциональность — так, как она выступает именно во всеобщей, чистой форме мышления, в определениях чистого разума. (Вот здесь как раз выражение «чистый разум» очень подходяще, но в антикантовском смысле слова.) И мы видим, что это изначальное единство формы и содержания кажется чем-то абсолютно замкнутым в себе самом. Это первое, с чем мы столкнулись. Но теперь мы видим и второе: эта замкнутость всеобщего отнюдь не такова, чтобы оставаться вне процесса в себе самом, то есть, проще говоря, всеобщность здесь не абстрактна, а определённа в себе самой. Но эта определённость есть определённость лишь только в себе, то есть это только начало определённости, притом такой, какая ещё не выступила. Если вам нужен какой-нибудь чувственный образ, то возьмите любой зародыш живого. Нетрудно представить, что именно из зародыша живого вырастает затем что-то пространственно и временно слишком превосходящее этот зародыш, и тем более превосходящее в развитой его определённости. Тем не менее, несмотря на последующее существование, каким бы развитым оно ни было, оно ведь содержалось в зародыше и развилось из него! Вы спросите, как оно там содержалось? Вот тут как раз выступает «философское обобщение» данных естествознания. Сколько бы мы ни рассматривали через любые приборы и через любые «универсальные средства» зародыш, мы все равно не найдем в нем тон определенности, которая затем выступает в существовании. Это просто недоразумение. В зародыше определённость последующего существует не реально, а лишь в себе, то есть будучи подчинённой всеобщности природы зародыша и не вышедшей за пределы этой всеобщности. Поэтому, даже вооружившись современными телескопами и микроскопами, никаких составных частей развитого организма в зародыше никто никогда не найдёт. А весь трюк софистики опытной науки построен на том, что она берёт не исходную фазу зародыша, а последующие его стадии, где уже выступила определённость, и говорит: «Вот видите, тут, на определённой фазе происхождения, зародыш человека выступает как лягушка». Верно, так, может, и в самом зародыше он есть маленький лягушонок или головастик?
___Это чрезвычайно трудный пункт. Это тот пункт, над которым бился Лейбниц, стараясь раскрыть природу монады как зеркала Вселенной: монада проста, а с другой стороны, должна быть различённой, а иначе как же она будет зеркалом Вселенной?! А это, в общем-то, серьёзная похвала Лейбницу, который бился над чрезвычайно важной проблемой: каким образом сохранить всеобщность и одновременно простоту этой всеобщности. Ведь всеобщность означает то, что никаких исключений быть не может, но, хотя это есть всеобъемлющее, оно должно быть одновременно простым. Отсюда и выражение, что «монада — зеркало Вселенной», как многократно говорит Лейбниц. А у нас хотят монаду представить в виде петуха, булыжника, куска гранита и так далее. Да разве об этих чувственных вещах идёт речь?! Лейбниц настолько хорошо осознавал, в чём тут дело, что не допустил даже математических определений для природы монады. Сюда не подходит даже определение математической точки. Почему? Потому что Лейбниц знал элеатов, которых не знают современные работники философии. Точка ещё имеет отношение к чувственной всеобщности, а не к всеобщности, снявшей всё чувственное.
___Тогда встаёт вопрос: «Что представляет собой этот исходный пункт в отношении дальнейшего?» Исходный пункт есть прежде всего субстанциональность — так, как она выступает именно во всеобщей, чистой форме мышления, в определениях чистого разума. (Вот здесь как раз выражение «чистый разум» очень подходяще, но в антикантовском смысле слова.) И мы видим, что это изначальное единство формы и содержания кажется чем-то абсолютно замкнутым в себе самом. Это первое, с чем мы столкнулись. Но теперь мы видим и второе: эта замкнутость всеобщего отнюдь не такова, чтобы оставаться вне процесса в себе самом, то есть, проще говоря, всеобщность здесь не абстрактна, а определённа в себе самой. Но эта определённость есть определённость лишь только в себе, то есть это только начало определённости, притом такой, какая ещё не выступила. Если вам нужен какой-нибудь чувственный образ, то возьмите любой зародыш живого. Нетрудно представить, что именно из зародыша живого вырастает затем что-то пространственно и временно слишком превосходящее этот зародыш, и тем более превосходящее в развитой его определённости. Тем не менее, несмотря на последующее существование, каким бы развитым оно ни было, оно ведь содержалось в зародыше и развилось из него! Вы спросите, как оно там содержалось? Вот тут как раз выступает «философское обобщение» данных естествознания. Сколько бы мы ни рассматривали через любые приборы и через любые «универсальные средства» зародыш, мы все равно не найдем в нем тон определенности, которая затем выступает в существовании. Это просто недоразумение. В зародыше определённость последующего существует не реально, а лишь в себе, то есть будучи подчинённой всеобщности природы зародыша и не вышедшей за пределы этой всеобщности. Поэтому, даже вооружившись современными телескопами и микроскопами, никаких составных частей развитого организма в зародыше никто никогда не найдёт. А весь трюк софистики опытной науки построен на том, что она берёт не исходную фазу зародыша, а последующие его стадии, где уже выступила определённость, и говорит: «Вот видите, тут, на определённой фазе происхождения, зародыш человека выступает как лягушка». Верно, так, может, и в самом зародыше он есть маленький лягушонок или головастик?
___
___________________________________________
P.S.
___Уважаемый читатель!!! Уверен, что эта интересная информация будет очень полезна для Вас, избавив от множества проблем в повседневной жизни. В знак благодарности, прошу Вас поощрить скромного автора незначительной суммой денег.
___Конечно, Вы можете этого и не делать. В то же время подмечено, что в жизни есть баланс. Если сделать кому-то добро, то оно вернётся к Вам через определённое время в несколько большем количестве. А если сделать человеку зло, то оно возвращается в очень скором времени и значительно большим.
___Предлагаю сделать свой посильный вклад (сумму можно менять):
___
____________________________________________
:::
Posted in 
Tags: 
